Валерий КичинСпустя 19 лет после своего дебютного фильма «Марс» режиссер Анна Меликян вернулась на Красную планету в драме «Чувства Анны», ставшей одной из самых содержательных кинопремьер года.
В той первой картине Марсом был богом забытый городок, где производят игрушечных зайцев и слонов. В нынешней — город Пермь, представленный на экране унылым индустриальным пейзажем, облупленным бетоном и тусклой шоколадной фабрикой, где женщины в белых комбинезонах формируют из неаппетитных бесформенных глыб сомнительного вида конфетки. Обитатели этого захолустья мечтают улететь на Марс, что вот-вот станет реальностью: телевизор уверенно обещает всем скорый исход в рай.
Анна — одна из женщин в комбинезонах, сгребающих лопатой бурую шоколадную массу на ленту конвейера. Она в пластиковой маске — действие происходит в очень недалеком будущем, вирусные пандемии стали бытом, и российское человечество, если верить телевизору, готовится к эвакуации: на улицах уже стоят билборды «Марс рядом». Телевизор представлен вечной Екатериной Андреевой, Анну играет Анна Михалкова, без непревзойденной органичности которой, думаю, не было бы этого фильма.
Жизнь здесь бредет, словно в болотной жиже, заторможенно и вязко. Пока вот так же неопределенно, словно в полусне, Анна не начнет слышать Голоса. И лунатически записывать то, что ей там скажут. Что-то про гибельный путь, на который встало человечество, про захлестнувшую его ненависть, про любовь к ближнему как единственную надежду на спасение. То ли сам Марс ей диктует, то ли невидимые инопланетяне наладили новые контакты третьей степени. Кроткий муж Анны (неузнаваемо покладистый Тимофей Трибунцев) встревожен, сын-подросток видит в маминой причуде выгодную сенсацию для своего блога, крошка-дочка плачет. Но коготок увяз — всей птичке пропасть: Анна оказывается в сетях некоего блогерского «научного общества», едет в Москву делать доклад, дает интервью телевидению и становится местной звездой, гуру, ясновидящей и святой, к которой для исцеления нужно приложиться.
Фильм снят в черно-белой, а точнее, в серо-белесой гамме, где даже редкое солнце, случайно пробившись, злобно режет глаз. Как в кошмарном сне, проходят кадры в церкви, где поп равнодушно машет кадилом, уже отчаявшись исцелить поминутно впадающее в бесноватость население. А иллюзорным выходом к свету и счастью становятся купленная любящим мужем шуба, наклеенные в салоне красоты ресницы-опахала и профессор-интеллектуал в любовниках (Олег Ягодин). Понятно, что все эти ценности не оправдают надежд, и сама Екатерина Андреева — та, что из новостей Первого канала, — спустившись из телевизионного рая в земной ад, признает, что все ею декларируемое народу — всего только шоу, то есть развлекательно-утешительное вранье.
Роль Анны — очередная лучшая работа неисчерпаемой Анны Михалковой, самая многоплановая и многокрасочная, самая глубокая и страшная по мерцательному смысловому ряду. Здесь сосредоточены и наши лихорадочные поиски хоть проблеска света в темном царстве, и безумные иллюзии, за которые мы хватаемся, как утопающий за соломинку, и отчаяние разверзшейся пустоты. Михалкову уже можно назвать великой современной актрисой, и остается только гадать, каким образом она, вышедшая из более чем благополучной семьи, узнала и постигла реальную жизнь, интуитивно, но безошибочно открывая в ней все новые бездны.
Название фильма тоже оставляет поле для версий: это чувства Анны как героини неказистой истории, или Анны Меликян как автора, или к тому же и Анны Михалковой, все это исчерпывающе воплотившей. Или все трое единомышленницы настолько, что между героиней, автором и актрисой совсем нет зазора, что в концептуальном искусстве — и огромная редкость, и высший пилотаж. Когда-нибудь, когда все улетят на Марс, по этому фильму ученые будут реставрировать мироощущения 2023-го.
«Чувства Анны» вобрали в себя и все отметины новой «женской» эры в кинематографе. Нетрудно заметить, что именно в этой феминистской волне неожиданно проявились и новое знание жизни, и новая мера откровенности, и новая степень ожесточенности (отсюда повышенная доза грубейшего мата, изрыгаемого нежными женскими устами). И непривычная доза отчаянно храброй обнаженки, чаще всего возникающей без особой необходимости, хотя и делающей как бы брутальный мужеский пол беззащитным, смешным и жалким. Возможно, все это — страшная месть режиссерок узурпаторам-режиссерам. Хотя итог сей схватки очевиден, и реванш давно взят: более двух третей мирового кинематографа теперь делается женщинами. Хорошо это или плохо — судите по текущему репертуару.
Из недостатков фильма — избыточный метраж. В нашем кино есть манера надолго зависнуть на кадре, его вдыхать, им наслаждаться, его разворачивать так и сяк. По идее — чтобы его прочувствовать, его прожить. По результату — это признак кинематографической графомании, когда любая загогулина кажется автору нетленкой и шедевром, который оценят улетевшие на Марс потомки.
