Она стала бездомной ради взлета к славе одного сына — восходящей звезды европейской оперы Михаила Тимошенко, и ради здоровья второго — особенного Жени. «Святая безумная» у стен Иверского монастыря под Орском Оренбургской области открыла дом для особенных детей и живет вместе с ними. И все это она — Ольга Тимошенко.
Между Парижем и мультиваркой
— Заходите, — зовет в основательный двухэтажный особняк Ольга Владимировна.
Она ведет в тот самый дом сопровождаемого проживания «Маяк», которого по законам здравого смысла не должно быть, а он живет поверх барьеров. Просто врачи убедили безутешную мать: есть шанс, что Женя заговорит, или болезнь не обострится, если он будет в кругу себе подобных. Среди тех, у кого нервы оголены настолько, что своих они считывают, а не своих умеют располагать, когда вместе. И вот особенные уже не дети представляются. Но поверить, что они взрослые, работают на пилораме, в сыроварне и в пекарне, да еще учат людей вокруг воспринимать особенных людей равными, не получается. То, что смущенному Артуру Кужагулову или «большому» Юре Пшеничка по 31 году, а «маленькому» Юре Образцову — 23, тоже не верится. По виду им от силы 13-15 лет, а руку пожимают совсем как дети.
— Дети и есть, — знает, что говорит Ольга, — еще не то увидите. На следующий день познакомила с Таней Скоробогатовой — частью дома, хотя она живет под другой крышей. Девушка старше всех, но выглядит и живет дюймовочкой.
Тем временем парни зовут на второй этаж, где их комнаты. У Юры Пшеничка глаза светятся, когда он показывает своих рыбок в аквариуме. 23-летний Гриша Тюрин и 20-летний Валя Ерцкин молчаливы ровно до тех пор, пока разговор не заходит об их любимых мультфильмах про трех богатырей и Машу и медведя. Молчит только Женя Тимошенко. Он слушает так, будто сейчас что-то скажет. Просто надо подождать.
У Ольги Тимошенко два сына. 30-летний Михаил — восходящая звезда парижской оперы, фрилансер венской оперы и Ковент-Гардена в Лондоне, и 20-летний Женя — особенный, у него аутизм. С мужем расстались, когда Женя был маленьким. Еще недавно никто мысли допустить не мог, что Миша будет жить и учиться в Вене, а выступать в европейских столицах. Как, впрочем, и его мама, и брат Женя после скитаний по клиникам, психоневрологическим интернатам и детдомам разве что чудом построили дом-приют при Иверском монастыре.
Всему «виной» — мультиварка и пубертат Жени. Когда началось взросление, ребенок перестал сосредотачиваться на занятиях в центре «Прикосновение» в Оренбурге. Туда мама два раза в неделю возила мальчика из города Медногорска, где они жили за две сотни км. Врачи посоветовали мальчишке, у которого обострялась болезнь, более привычную среду обитания — таких же, как он, но с легкой формой аутизма.
— Они отвергли его, он их, — вспоминает Ольга, — это был город Гай, интернат. Там часто каждый сам за себя. И новичков задирают. Женя начал драться. Меня давила внутренняя истерика. Не могу назвать это хитростью или тактикой, скорее от отчаяния, в один из приездов в ПНИ я привезла мультиварку.
И чудо-кастрюля не просто объединила. Интернатские дети постепенно отучились есть суп, закусывая его конфетами, а Женя нашел себя в том, что вместе со всеми учил новичков неведомому — делать расстегаи и вареники. Так мультиварка стала предтечей общего дома для восьми парней, взятых Ольгой Тимошенко под опеку. Хотя скитаться пришлось годы. Оренбург с его центрами учебы, восстановления и наличием работы Ольга не потянула финансово. В курортном Соль-Илецке купили участок земли, но Миша Тимошенко не просто победил на очередном музыкальном конкурсе. Его голос с детства приметила директор музыкальной школы в Медногорске, заслуженный работник культуры России Татьяна Майорова. Она помогла ему стать стипендиатом Дениса Мацуева и по творческой цепочке передала Михаилу Ланскому, профессору Веймарской музыкальной школы. Тот, услышав конкурсные записи юного Миши, позвал его на прослушивание и предложил учиться искусству оперы в консерватории в немецком Веймаре.
Гран-при Международного конкурса Марии Каллас открыл Михаилу Тимошенко двери венской оперы и лондонского Ковент-Гардена
— Конечно, езжай, сказала я сыну, — вспоминает Ольга, — а сама себе: «Не пройдет конкурс». Куда без языков? Он уехал, меня затянуло в кредиты и поиски спонсоров для приюта. Миша звонит: «Мам, меня приняли». Я почувствовала, что мир уходит из-под ног. У меня нет денег сыну даже на самолет, а счастливый ребенок кричит в трубку, что до начала учебы надо «просто» сдать экзамен по немецкому языку на категорию «С», иначе не примут. «Нет, — говорю и понимаю, что я хуже палача, — давай, как хотел, пойдешь в политехнический университет на инженера. Без куска хлеба с маслом… Он бросил трубку. Сижу как камень. А ну как он «закусится»? Женьки мне мало? Мне стало не просто страшно. Я поняла, что два сына как-то между собой связаны, а я могу эту связь по незнанию не найти.
