Павел Басинский (писатель)На этой неделе, 7 сентября, исполняется 100 лет со дня рождения Эдуарда Асадова — самого популярного поэта 60-70-х годов ХХ века. Его популярность затмевала славу даже «поэтов-эстрадников» — Евтушенко, Вознесенского, Рождественского…
Во время гастролей по стране он собирал огромные залы по три, по четыре тысячи человек. Его стихотворные сборники выходили стотысячными тиражами и моментально сметались с полок книжных магазинов. Строки его стихов знало наизусть бесчисленное количество людей, и это были отнюдь не знатоки поэзии, а самые-самые простые люди. И одновременно упоминание его имени в узких литературных кругах считалось признаком дурного тона и отсутствия вкуса к поэзии. Пожалуй, невозможно в истории литературы назвать другого поэта, чья народная известность так расходилась бы с признанием в среде поклонников высокой поэзии.
Как только не называли его стихи! «Рифмованные прописи для плебса», «поэт для кухарок».
Евгений Евтушенко подшучивал над глупыми девушками «с парой асадовских строк под кудряшками».
Я никогда не был поклонником стихов Эдуарда Асадова. Но меня всегда смущала эта несправедливость. Совокупный тираж его стихотворных книг, а их порядка пятидесяти, составляет, если не ошибаюсь, более трех миллионов экземпляров. Мы можем отказать в отсутствии литературного вкуса собеседнику во время прямого разговора о поэзии. В незапамятные времена в буфете Центрального дома литераторов это даже могло закончиться дракой. Но отказать в отсутствии литературного вкуса нескольким миллионам людей — это… как-то этически неправильно, что ли? Как и называть этих людей «плебсом»… Как и смеяться над девушками с кудряшками… Мне долго не давал покоя этот вопрос, пока в одной статье я не прочитал фразу, что на стихах Асадова «выросло несколько поколений хороших людей».
Хороших людей.
И это чистая правда, которая, может, и не имеет отношения к проблеме литературного вкуса, но она больше говорит о стихах Асадова, чем самые разоблачительные высказывания о нем.
Конечно, определенную роль в известности Эдуарда Асадова играла его биография. Герой Великой Отечественной войны, лишившийся на фронте зрения… Слепой поэт, преодолевший судьбу, которую уготовила ему война, — фронтового калеки, которых было огромное количество в послевоенное время… Писавший, вопреки всему, светлые, жизнеутверждающие стихи — о любви, о любви прежде всего! Две красавицы-жены, актрисы… Всегда улыбка на лице, полузакрытом черной маской…
Упоминание его в литературных кругах считалось дурным тоном. Но миллионы людей считали иначе
Сама его биография, конечно, удивительна! Родился в Туркменской ССР в семье армянина. Отец — участник Гражданской войны, эсер, ставший большевиком. Отец рано умер, семья переехала в Свердловск. Дед по линии матери, тоже армянин, был, как сам Асадов пишет в своей автобиографии, «фигурой исторической». Два года проработал секретарем Н.Г. Чернышевского в его астраханской ссылке.
Потом Москва… Сразу по окончании школы, совпавшем с началом войны, добровольцем ушел на фронт. Служил минометчиком в батарее с легендарными «катюшами». В 1944 году во время сопровождения машины со снарядами получил осколочное ранение (машину довел до цели назначения), в результате которого полностью потерял зрение. 12 операций!
Потом Литературный институт. Слепой студент, которого мастерству обучали Чуковский, Сурков, Антокольский… Первые выступления, книги и… грандиозная популярность.
Я проверил ради любопытства. Асадова «идеологически» никто не навязывал. Его стотысячные тиражи, которые, повторяю, сметались с книжных прилавков, были обеспечены только его реальной популярностью у читателей. Литературная критика его скорее поругивала. С одной стороны — за то же пресловутое отсутствие вкуса, а с другой — за недостаток гражданской лирики. Слишком много о любви, о девушках, о том, о сем. В «травлях» диссидентов не участвовал. Стало быть, и здесь абсолютно чист.
Но вот стихи плохие… Плохие? Это спорный вопрос.
Признаюсь откровенно, его «Балладу о рыжей дворняге» не могу читать без слез. И все вроде бы понимаю — как это сделано. Собака, которая гибнет, брошенная хозяином и осмеянная каким-то мужичком, который и взял бы ее, но ведь дворняга… Сентиментальненько. Но последние две строки баллады — это очень и очень сильно! «Ведь может быть тело дворняги, / А сердце — чистейшей породы!» Да, мораль, да, назидание. Но ведь — верно! Но ведь — точно!
Еще одно качество стихов Асадова, которое подкупало его читателей. Он писал много «сюжетных» стихотворений. Это даже не стихи, а рассказы про разные случаи из жизни простых людей, оказавшихся порой в экстремальных ситуациях. Ну, даже какое-нибудь стихотворение про девушку и парня. Он мнил себя героем, она — трусихой. Но когда напали на них два хулигана, она оказалась бойцом, а он — трусом.
Простенько? Да. Но видишь как наяву.
Он просто говорил людям хорошие, добрые, правильные слова. Только в рифму — так проще запомнить
Это тоже ведь, наверное, не случайно, что слепой поэт писал не нечто «вообще лирическое», а словно наблюдал живую жизнь живых людей. Которой не мог видеть с 1944 года. Он умер в 2004 году.
Назидательный моралист? Да. Но кто скажет, что вот эти, например, насквозь назидательные строки не верны, не точны? «Если ты с любимою в ссоре, / А тоска по ней горяча, / Это тоже еще не горе, / Не спеши, не руби сплеча. / Пусть не ты явился причиной / Той размолвки и резких слов, / Встань над ссорою, будь мужчиной! / Это все же твоя любовь!»
И вдруг понимаешь, за что люди любили и любят Эдуарда Асадова. Он просто говорил людям хорошие, добрые, правильные слова. Только в рифму. Так проще запоминается.
