Свое первое большое путешествие на Север Борис Юркевич совершил в 1930 году. Его взяли матросом на ледокол «Георгий Седов».
Команда ученых и полярников собиралась тогда открыть новые земли в Карском море. Есть фотография — 22-летний Борис стоит за спиной начальника экспедиции О.Ю. Шмидта: атлетически сложенный парень в пиджаке, из-под которого виднеются бравые полоски тельняшки. А на голове — …шляпа. Персонаж Джека Лондона.
Провожала Бориса на причале любимая девушка — начинающая поэтесса и журналист Лида Шелест.
«…Ты уплыл в ослепительно-яркий июльский день. Стая яхт провожала ваш ледокол «Седов»… Я думала о том, как хрупко человеческое счастье и как крепка любовь…»
Архангельская «Правда Севера» из номера в номер печатала репортажи Бориса Юркевича с борта «Седова». После возвращения он назначен секретарем управления островов Северного Ледовитого океана и пишет книги «Льды и люди» и «Флейта бодрости».
Рождаются дети — дочь Светлана и сын Роальд, названный в честь Амундсена, в честь мечты Бориса о Северном полюсе.
Он рвется в дорогу. Лида не удерживает его. Пытается понять.
Теперь Борис командор всесоюзных пробегов на собаках Архангельск — Москва и Свердловск — Москва. Пишет книгу «17 миллионов собачьих шагов», печатает ее в Москве.
Семью мотает по стране: Архангельск, Орел, Туруханск, снова Архангельск.
1937 год. Беда ходит под окнами. На ночь Борис надевает летный шлем, чтобы не слышать, как «черный ворон» забирает по ночам очередных жертв. Однажды не выдержал — написал статью в защиту арестованных и собрался нести ее в редакцию. Лида упала перед ним на колени: «Боречка, у нас дети, пощади их!» — хватала его за руки. А он кричал: «Сколько можно молчать! Я больше не могу!..»
Борис тяжело заболел. Два года Лида выхаживала его. Чтобы обеспечить семью, работала из последних сил. Однажды написала в «Северном комсомольце» об ударнике труда, а он оказался в прошлом раскулаченным. Редактор посоветовал скорее уезжать из Архангельска. Так они оказались в Курске.
Борис устроился литконсультантом. Лида работала в газете «Молодая гвардия».
В июле 1941 года Борис ушел на фронт. Попал в Вяземский котел. Плен. Он вспоминал: «В течение нескольких месяцев я спал на снежном поле под Вязьмой, в жидкой грязи посреди вяземского лагеря для военнопленных…»
Молитвы Лиды спасли его.
В конце войны он оказался в американской зоне оккупации. Вернуться в СССР отказался, узнав о судьбах тех, кто пережил немецкий плен, и тут же оказался в ГУЛАГе.
А Лида ждала. С 1941 года ничегошеньки о муже не знала, но ждала и ждала. Почти каждый день писала стихи, обращенные к Борису. Стихи-молитвы.
В 1947 году ее уволили из редакции «Курской правды» за то, что она не отказалась от мужа, оставшегося на Западе. А сколько было косых взглядов и осуждающих толков за спиной!
Давно остался позади 1945 год, а она все прислушивалась — не скрипнет ли калитка, не раздастся ли стук в ставни…
Борис жил в Буэнос-Айресе. Писал книги по русской истории. Долго не подавал о себе никаких вестей, опасаясь повредить Лиде. Только в конце 1950-х пришла весточка, и то не прямая, а косвенная.
Теперь Лида знала, что он жив. Сложными окольными путями пыталась передать ему письма, фотографии уже взрослых детей, стихи…
Продолжала молиться о его возвращении.
Борис Платонович Юркевич умер в ноябре 1970 года. Ему было 62 года.
Лидия Анатольевна Шелест ушла в июне 1986 года, так и не поверив в то, что Бориса нет на свете и он не вернется…
29 июля 2009 года их внук Лев достиг Северного полюса на ледоколе «50 лет Победы».
P.S. Благодарю Светлану Борисовну Юркевич и Льва Николаевича Резцова за помощь в подготовке этого очерка.
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru
Стихи Лидии Шелест
- В почтовом ящике моем
- Давно пустым-пусто,
- Наверно, потому, что в нем
- Метель свила гнездо.
- Давным-давно
- счастливый день
- Не вхож в мою судьбу.
- И адрес, что забыт в беде,
- Пишу я наобум.
- Метельно нынче. Ну, зима!
- Надежду замело…
- И я, как прежде,
- жду письма —
- А в ящике бело.
- Его открыть скорей бы мне,
- Подставила ладонь…
- Но тает на ладони снег
- Февральский, молодой.
* * *
- Тополиный пух влетел
- в окошко…
- Значит, тот придет,
- кто долго ждан.
- Сорок с лишним лет…
- Еще немножко
- Подожду… Уж это не беда.
- Верю я, что скоро дома
- будешь.
- Вижу, как ты в руки
- снег берешь…
- Снег… Россия…
- Как ее забудешь?
- Будешь помнить
- и когда умрешь.
* * *
- Вдруг затрепещут крылья
- Живой любви моей,
- И звёзды в светлой пыли
- Расступятся пред ней…
