Анастасия СкорондаеваКаждый второй с легкостью вспомнит песенку, исполненную Людмилой Гурченко в кинофильме Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь»: «И улыбка, без сомненья, / Вдруг коснется ваших глаз, / И хорошее настроение / Не покинет больше вас». А кто был автором этих строк? Писатель, поэт и драматург Вадим Коростылев, которому 3 августа исполнилось бы 100 лет.
Не только эти строчки — многие фразы из сценариев Коростылева давно ушли в народ. Помните «Айболита-66»: «Нормальные герои всегда идут в обход…». Или «Вовку в Тридевятом царстве»: «Так вы что, и конфеты за меня есть будете?! — Ага!». Или, к примеру, «Королеву Зубную щетку»: «Мыльные пузыри — самая прочная вещь на свете!»… Справедливо ли — повторять слова, и ничего толком не знать об их авторе?
Между прочим, Вадим Коростылев в 14 лет пытался поступить в актерскую студию к самому Константину Сергеевичу Станиславскому — не приняли, поскольку был слишком юн. А началась Великая Отечественная — он записался добровольцем в комсомольский батальон, их бросили на рытье окопов, он был ранен и контужен. На фронт не взяли — и тогда он поступил в Литинститут на поэтическое отделение. Но на последнем курсе бросил, завербовался на Север — руководителем зимовки Карской научно-промысловой экспедиции. Вернувшись, женился на дочери расстрелянного в 1938-м советского партийца, одного из секретарей Иранской компартии Аветиса Султан-Заде. И продолжал писать.
В детской литературе Вадим Коростылев продолжал традиции Корнея Чуковского
По всей стране ставили его «Димку-невидимку», «О чем рассказали волшебники», «Короля Пиф-Пафа». В детской литературе он остался продолжателем традиций Корнея Чуковского. Но… у него еще немало «взрослых» пьес — а почему они не прозвучали? «РГ» расспросила дочку писателя, театроведа, руководителя информпроектов телеканала «Культура» Марину Коростылеву.
Марина Вадимовна, многие авторы добрых и веселых книг оказываются в жизни людьми угрюмыми — Вадим Коростылев случайно не был таким?
Марина Коростылева: Нет, он был остроумным и легким для тех, с кем говорил на одном языке. Научил меня готовить фирменную телятину по-коростылевски. У нас все время собирался театральный круг, а иногда приезжали и его друзья по зимовке. Геологи — совсем другие люди. За разговорами сидели ночи напролет…
Кстати, про северное приключение, Арктика не помешала Вадиму Николаевичу стать «серьезным» поэтом, как он мечтал?
Марина Коростылева: Он всю жизнь писал стихи, но не публиковал. У меня их сохранилось множество — возможно, он считал их недостаточно хорошими. Да и ему было гораздо интереснее работать над пьесами.
