Бах был с ним на войне — на СВО скрипач Андрей Решетин, он же Рюша из «Аквариума», ушел добровольцем в 2022 году, служил в первой фронтовой творческой бригаде. «Почему в том числе Баха я исполнял на фронте? Потому что это тоже история русской культуры», — ответил однажды Решетин, который ко всему прочему считается крупнейшим исследователем эпохи барокко, он же основатель авторитетного в Европе фестиваля старинной музыки, афиши которого без Баха, естественно, не обходились. Но что именно Баха связывало с Россией и почему он, немецкий гений, и сегодня — с русскими? 340-летие композитора — хороший повод спросить об этом Андрея Решетина.
Андрей Юрьевич, что связывает Баха и Россию?
Андрей Решетин: Бах уже при своей жизни был хорошо известен у нас, Анна Иоанновна даже приглашала его в Россию, куда в ту пору с удовольствием приезжали многие музыканты, но Бах отказался, сославшись на то, что он в первую очередь органист, а в России он не знает знаменитых органов. Что было правдой. Органы в Российской империи существовали, но таких, которые могли бы тягаться с европейскими, не было. А для Баха это было существенно.
Но тут интересна другая история. У Анны Иоанновны, которая сама была и хорошо образованной, и талантливой, были такие же интересные посланники. Один из них — Герман Карл фон Кайзерлинг, он возглавлял русское посольство в Дрездене. А Дрезден в первой половине XVIII века — одна из музыкальных столиц, лучшая опера, лучшие оркестры — все было там, и самые замечательные музыканты всегда тусовались в доме Кайзерлинга, как одного из самых богатых людей этого города, изысканного меломана и щедрого мецената.
Сам Кайзерлинг ценил музыку, в том числе и как терапевтическое средство, она отвлекала его от головных болей, он страдал от них так, что не мог спать ночами. Это свойство музыки сегодня, увы, забыто, но в те времена знали секрет: если сердце наполнено музыкой, там нет места для боли. Так вот у русского посла в доме жил юный клавесинист, сын его близкого друга по фамилии Гольдберг. Кайзерлинг оплачивал его обучение, в том числе уроки композиции у Иоганна Себастьяна Баха. Гольдберг должен был упражняться на клавесине в том числе и ночами. Постоянные упражнения превращали Гольдберга в подлинного виртуоза, и в какой-то момент в доме не нашлось клавесинной музыки, которая еще не была сыграна. Кайзерлинг решает заказать у Баха исключительно сложные вариации для клавесина — чтобы пополнить репертуар Гольдберга. И Бах написал, мы знаем эти произведения сегодня как «Гольдберг-вариации». Говорят, композитор получил за них самый большой в своей жизни гонорар — серебряный кубок, наполненный золотыми луидорами. Так что одно из самых знаменитых произведений Бах написал по заказу русского посланника.
Говоря современным языком, он был у нас суперзвездой. А кто был его «продюсером»?
Андрей Решетин: Ответ известен: Якоб Штелин, которого еще во время царствования Анны Иоанновны пригласили в Россию составлять программы и эмблеманты для фейерверков. А приехал он к нам из Лейпцига, где играл соло на флейте в очень маленьком оркестрике Иоганна Себастьяна Баха. Он был очень дружен с композитором и с его старшими сыновьями, особенно с Карлом Филиппом Эммануилом, с которым много музицировал. И вот эту свою любовь к памяти Баха и его сыновьям он пронес через всю свою жизнь. И передал ее Петру Федоровичу и его жене Екатерине Алексеевне, будущей Екатерине II, так как именно его уже другая императрица, Елизавета Петровна, наняла в воспитатели к наследнику престола.
Екатерина II, кстати, сама была хорошей клавесинисткой, а Петр III — роскошным скрипачом. Раз в неделю он устраивал в Ораниенбауме большие концерты. В них играл и он сам, и его супруга, и лучшие придворные музыканты. И, конечно, музыка Баха и его сыновей звучала на этих вечерах.
Победы в войнах одерживают те, в ком больше жизни, больше человеческого
Вы исполняли произведения Баха на фронтах спецоперации, прямо в окопах, и я даже знаю бойцов, для которых это стало сильным потрясением. Как Иоганн Себастьян здесь-то оказался своим?
Андрей Решетин: Пожалуй, начну с шутки. В нашей фронтовой творческой бригаде служит актер «Современника» Женя Павлов, он обычно вел наши концерты на передовой. Так вот он всегда говорил так: все знают, что большую популярность на фронте приобрела «музыка Вагнера», но музыка Вагнера — это музыка смерти, это для врагов, а мы приехали к вам с музыкой жизни, но она тоже немецкая, и это Бах.
То, что я играл для своих братьев на войне, я потом выпустил отдельным альбомом. Он называется «Сильнее смерти».
Но мы в этом лишь продолжаем опыт наших отцов и дедов. Музыка Баха, как и других немецких композиторов, в годы Великой Отечественной войны звучала на фронтах и в тылу…
Отзывчивость к другим культурам — наша слабость или наша сила?
Андрей Решетин: Мы все уверены, что Богородица всегда может услышать и понять каждого из нас. Не будет преувеличением сравнить главное свойство нашей культуры с этим свойством Богородицы.
Мы можем разглядеть какие-то очень важные вещи, спрятанные в других культурах, вместить их в себя и развить.
Я всю жизнь занимаюсь забытой русской музыкой XVIII века. Это, как правило, иностранные авторы. И меня всегда поражало, как сильно менялись они сами и менялся стиль их музыки, когда они попадали в Россию. Венецианец Луиджи Мадонис, с сонатами которого вышли первые российские печатные ноты, неаполитанец Франческо Арайя, основоположник первой русской оперы…
Я могу назвать еще несколько десятков имен.
Я всегда удивлялся, как менялся их стиль по приезде в Россию. То, что на них воздействовало своей огромной гравитацией — та русская культура, которая до сих пор остается космическим телом, неведомым нам самим. В этом огромная духовная мощь нашей культуры — она всегда берет все лучшее и делает это своим оружием вочеловечивания.
Победы в войнах одерживают те, в ком больше жизни, больше человеческого.
То есть те, в ком больше Баха?
Андрей Решетин: Четверть века, до своего ухода на войну, я руководил фестивалем старинной музыки Earlymusic, у меня было много друзей по всему миру, в том числе среди послов, консулов, доводилось общаться с людьми из верхушки НАТО, все они любили музицировать, в том числе играли Баха.
Большая моральная победа русского мира заключается в том, что не адмиралы НАТО, а простой русский солдат Андрей Решетин исполняет Баха лучше, чем они, исполняет не в обитых бархатом залах, а на линии фронта и в освобожденных от неонацистов селах и городах. Мы снова, как при Екатерине II и как в Великую Отечественную, идем по своим южным землям не только с силой нашего оружия, но со всей мощью нашей культуры, со своим Бахом.
