Стратегия без стратегии, или зачем нам столько угля

Правительство и эксперты выступают за формирование экономики предложения

Правительство РФ подготовило законопроект, направленный на совершенствование преференциальных режимов для инвесторов, реализующих проекты в особых экономических зонах и на территориях опережающего развития. В частности, предполагается получение налоговых льгот в размере фактических вложений в производственные мощности и в НИОКР. Как подчеркнул премьер Михаил Мишустин, «такой подход необходим, чтобы предоставляемые льготы содействовали созданию передовых предприятий, наращиванию выпуска востребованной, конкурентоспособной продукции». Глава правительства напомнил слова президента о важности обеспечения качественной, интенсивной динамики в реальном секторе за счет модернизации производств и повышения производительности труда, формируя экономику предложения.

Лекарство для «чихающих» отраслей

Накануне о том, что экономика требует реформирования, рассуждали в рамках Финансового конгресса Банка России глава ЦБ РФ Эльвира Набиуллина и главные банкиры страны Герман Греф и Андрей Костин. Президент – председатель правления ВТБ был особенно категоричен, призвав избавляться от неэффективных производств. Костин уверен – если ничего не делать со старыми предприятиями и не перестраивать экономику, издержки вырастут. Он привел пример из практики самого ВТБ, в чьем доверительном управлении находится Объединенная судостроительная корпорация, – модернизацию «Северной верфи». Верфи же на Дальнем Востоке Андрей Костин предложил закрыть, т.к. их мощности морально устарели.

Досталось от главы ВТБ и другой «простуженной» отрасли – угольной. В последнее время проблемы угольных компаний – на слуху. Их уличают и в неумении трезво оценивать реалии конъюнктуры рынка, и в злоупотреблении преференциями от государства. Но главный недостаток эксперты видят в нежелании вкладываться в модернизацию своих мощностей, чтобы на их базе развивать перерабатывающие производства. Который год угольщики наращивают добычу, а потом находятся в лихорадочном поиске рынков сбыта, пытаясь хотя бы выйти в «ноль».

Кандидат экономических наук Сергей Жаворонков попытался найти причины кризиса угольной отрасли. Анализируя принятую в апреле этого года Энергетическую стратегию Российской Федерации на период до 2050 года, он обнаружил, что в основе документа заложена прежняя модель экстенсивного роста, которая «привела отечественную угольную отрасль к тому состоянию, в котором она оказалась в 2025 году». Главный вопрос, который, по словам эксперта, ставится в Стратегии – «не о том, как добыть, повысить эффективность работы, ценность и качество продукции, а как ее доставить, развить дополнительные транспортные мощности».

Жаворонков обращает внимание на целевые показатели, согласно которым к 2050 году производство угля достигнет 662 млн тонн с приростом в 1,5 раза к уровню 2023-2024 гг. При этом прогноз Международного энергетического агентства на тот же год – сокращение объемов мирового потребления угля на 47–77%. Что касается экспорта, то он, согласно прогнозам Стратегии, должен вырасти к 2050 году до 350,1 млн тонн с ежегодным приростом менее 1,87%. При этом ставка делается на дружественные страны АТР. Однако эксперт недоумевает, каким образом будет достигнут этот показатель, «если с 2021 года добыча угля стагнирует, экспорт сокращается, а доля угля в энергобалансе постепенно снижается практически во всех странах мира?»

Картину также портит растущая себестоимость добычи угля, опережающая общий уровень цен. По данным Сергея Жаворонкова, с 2015 по 2023 год показатель вырос почти в 3 раза на одну тонну, а уровень потребительских цен – в 1,6 раза. Производительность труда угольных предприятий отстает от других отраслей энергетического сектора, зависимость от импортного оборудования только увеличивается.

Все это не лучшим образом отражается на самочувствии угольных компаний, которые стали все чаще обращаться за помощью к государству. И оно идет навстречу.

В конце мая, напомнил Жаворонков, правительство предоставило предприятиям Кузбасса полугодовую отсрочку по налогу на добычу и страховые взносы, компаниям Сибири –компенсацию в 12,8% от тарифа на экспортные перевозки в северо-западном и южном направлениях. Была создана специальная подкомиссия во главе с министром финансов Антоном Силуановым для рассмотрения заявок на адресную помощь. К слову, комиссия оценивает эффективность управления предприятиями не только в угольной отрасли.

А деньги в Караганде 

Чем бы не закончился аудит, неизбежно встанет вопрос, который задал Андрей Костин – «зачем нам столько угля производить?» Цифры экспорта пока еще демонстрируют серьезные объемы закупаемого сырья Китаем и Индией, но цены на продукцию, скорее, свидетельствуют о ее неконкурентоспособности. Та же Поднебесная, как стало известно в середине июня этого года, собирается строить углехимический завод в Карагандинской области Казахстана. Китайская Shandong Energy Group Co., специализирующаяся на производстве на основе угля карбамида, метанола и другой химической продукции, собирается вложить в проект 2 млрд долларов США, а бюджет Казахстана планирует получить дополнительные 25-30 млрд долларов. Естественно, совместное предприятие будет перерабатывать не российский уголь.

Если не принять этот опыт на вооружение, то угольная отрасль России продолжит стагнировать, а государственный бюджет терять на поддержке устаревших производств наплаву. Что немаловажно, и Сергей Жаворонков сделал на этом акцент, программа модернизации Восточного полигона будет под постоянной угрозой срыва из-за перенаправления экспорта угля в выгодную в сию минуту сторону. Это уже приводит к тому, что забронированные угольщиками вагоны простаивают.

Эксперт так же видит выход для угольной отрасли в развитии перерабатывающих производств. Он привел в пример углехимические кластеры в Китае, США, Австралии, они «сегодня выпускают более сотни вторичных продуктов переработки угля, которые затем превращаются уже в пять тысяч наименований товаров». По данным Жаворонкова, мировое потребление угля в углехимиисоставляет 190–200 млн тонн в год. «На традиционный химический передел угля – производство кокса – в мире направляется более 900 млн тонн твердого топлива, – рассказал он. – В России для выпуска продуктов углехимии, по предварительным оценкам, может быть использовано 50–85 млн тонн угля в год. Это позволило бы минимизировать риски для угледобычи при резком падении цен и доходности угольного экспорта». Перспективными направлениями, с точки зрения эксперта, также являются производство редкоземельных металлов, строительство сверхкритических угольных электростанций. Вот только, отметил он, развитие углехимии в Стратегии «даже не упомянуто».

А между тем «развитие подобных производств позволит выполнить поручения президента, зафиксированные в майском Указе о национальных целях развития РФ на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года, по обеспечению к 2030-му экспорта несырьевых неэнергетических товаров не менее чем на две трети по сравнению с показателем 2023 года». Одной из национальных целей является устойчивая и динамичная экономика, на обеспечение условий для которой направлен в том числе разработанный правительством законопроект о поддержке передовых производств, отвечающих современным требованиям. Воспользуются ли такой возможностью угольные компании, чтобы привлечь инвесторов к разработке программ реформирования отрасли, или будут дальше нагружать своими проблемами государство, перевозчика и банковский сектор – вопрос, который не хотелось бы оставлять риторическим.