Опера, что оставила, быть может, неизгладимый след в истории не только советской музыки, но и в судьбах всех композиторов той эпохи самой большой страны мира, сегодня влечет к себе новое поколение публики и постановщиков, обладающих сейчас возможностью «другого взгляда» как на оперу, так и вокруг нее. Ныне год полувековой даты с момента ухода из жизни Дмитрия Шостаковича, обращений к «Леди Макбет Мценского уезда» особенно много от Берлина до Мехико. В Астрахани за работу над постановкой взялся тандем руководителей оперного театра — главный дирижер Валерий Воронин и главный режиссер Алексей Смирнов.
Как и предписывает современная музыкальная мода, уже ставшая традицией, выбор пал на первую авторскую редакцию оперы, которая сразу после премьеры породила в январе 1936 года знаменитую разгромную статью «Сумбур вместо музыки» и была тут же снята со сцены и забыта на долгое время. Хотя если посмотреть записи композитора, то Дмитрий Дмитриевич категорически предписывал к исполнению вторую версию своей оперы, которою он создал в 1962 году под названием «Катерина Измайлова». Но теперь данную редакцию, где Шостакович рукой мастера упрятал истерику чувственного надрыва и заретушировал гротесковый симфонизм оперы, чем, конечно, существенно смягчил и музыкальный язык, и текст либретто, что было написано им в 27-летнем возрасте в соавторстве с литератором Александром Прейсом, принято считать компромиссной по отношению к своему времени.
На первый взгляд астраханская постановка абсолютно привычная во всем: и в мрачности красок, и в мотивации поведения героев. Но в этом спектакле есть один очень простой, но мощный образ — забор от кулисы до кулисы (сценография Евгении Шутиной). Вначале, когда действие только разворачивается, он страшно раздражает, ибо воспринимается исключительно как препятствие в коммуникации между публикой и артистами. Однако довольно быстро он трансформируется в сознании, с одной стороны, в безусловный символ ограничения свободы, а с другой, в воплощение некой абсолютно закрытой территории, где происходит что-то страшное и запретное. И здесь становится понятно, что в жизни главной героини и всех тех, кто ее окружает, по сути, ничего не меняется, только одна тюрьма приходит на смену другой. Шостакович сюжет для своей лучшей оперы нашел в прозе Лескова, и в опере трагическая история попытки свободной любви превращается в символ глобальной свободы.
При этом практически все мизансцены спектакля ясные и лаконичные, без тайных смыслов, глубинной философии или избыточного натурализма, как то часто случается в эпизодах глумления над Аксиньей или насилия над Катериной и истязания Сергея. Мистическое буйство красок в неожиданной этнике костюмов (художник Елена Бодрова) вырывается лишь однажды — в сцене свадьбы, которая смотрится страшным праздником обреченных…
По обычаю последних сезонов на первый премьерный показ оперы театр собирает гостевой ансамбль не из самых звездных солистов, приглашение которых требует наличия особого бюджета, а из тех певцов, что хорошо известны исполнением своих партий, как говорится, у себя дома или, наоборот, готовы на отчаянный дебют, которого на родных подмостках можно и не дождаться, а хочется попробовать силы в новой работе. Так, солист столичного «Геликона» бас Дмитрий Скориков предстал перед астраханской публикой Борисом Тимофеевичем, а характерный тенор из Мариинского театра Александр Тимченко — его сыном Зиновием. На роли Катерины и Сергея были приглашены солисты Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко сопрано Дарья Филиппова и тенор Кирилл Матвеев. Не сказать, что им, дебютантам, удалось создать незабываемые образы и быть вокально безупречными, но они очень старались. Особенно хрупкая, трогательная блондинка, для которой титульная партия — испытание против природы ее легкого голоса.
В россыпи неглавных ролей были хороши «свои» солисты: Сергей Маньковский (Задрипанный мужичонка), Дмитрий Шарманов (Священник), Евгений Зеров (Старый каторжник), Богдан Гуенок (Квартальный) и особенно Яна Павлова (Аксинья) и Кира Кирилина (Сонетка). Надо заметить, в Астраханском театре собрана очень достойная коллекция оперных голосов.
В этом спектакле есть один очень простой, но мощный образ — забор от кулисы до кулисы… Что за ним?
Совершенно особый успех в этом спектакле принадлежит оркестру театра под управлением Валерия Воронина, который блеснул, что называется, «техникой»: ансамблевой точностью и чистотой интонации, что сегодня, увы, редкость, притом заметно: некоторые инструменты в оркестре требуют физического обновления (хорошо бы нашлись благотворители для закупки инструментов: это дело, конечно, недешевое, но очень нужное). Но главное, чем поразили музыканты, — это подлинно глубинным проникновением в философские, часто скрытые в гротесковом и аллегорическом звучании симфонического оркестра, настроения и смыслы этой оперы, что заложены в ней композитором как послание к человечеству.
