Новый проект Музея Москвы «Между Парижем и Москвой. Александра Бычкова и Сергей Кольцов» (куратор Ксения Гусева) — продолжение хита прошлого года «Москвичка. Женщины советской столицы 1920-1930-х годов».
Тогда в разделе «Художница и муза» одной из героинь стала «русская парижанка» художница Александра Бычкова-Кольцова. Она провела в Париже четыре года в командировке от Наркомпроса, изучая новейшие тренды декоративно-прикладного искусства, участвовала в Салоне независимых, где одно из ее текстильных панно купил Поль Синьяк. Даже открыла собственную вышивальную мастерскую, где принимала заказы.
А потом вернулась в Москву, где ее ждал муж скульптор Сергей Бычков, чья командировка в Париж была в два раза короче, чем у жены. На той выставке запомнились ее феерические шляпки, расцветкой напоминающие оперенье райских птичек. В будоражащих сочетаниях оранжевого, лилового, желтого звучала не музыка «Левого марша», а скорее танго «В бананово-лимонном Сингапуре…».
Проект Музея Москвы словно делает очевидным «подводное» течение ХХ века. А заодно напоминает о ценности приватного мира
Словом, такая художница отлично вписалась бы в любую выставку о «парижской школе». Но так же прекрасно она вписывается в сюжет о «московской школе». А именно — в сюжет о школе Строгановского училища и ВХУТЕМАСа, которые закончила. Это помимо вышивального училища, где она училась до Строгановки. У нее помимо великолепной школы (а ее учителями во ВХУТЕМАСе были Николай Ульянов и Александр Осмеркин) были золотые руки, вкус и практическая сметка. Но вернувшись из Парижа в «новую Москву» 1932 года, она, вступив в Союз художников, не брала заказы, почти не участвовала в выставках, а решила «ограничить жизнь домашним кругом». Любимый муж, дача, цветы, натюрморты и виды Москвы, которые она писала, дорогие сердцу сестры и их дети…
Казалось, новая выставка Музея Москвы, который решил представить свою героиню вместе со скульптором Сергеем Кольцовым, станет камерной «историей любви». Оказалось — романом. Нет, не только потому, что история любви, рассказанная на выставке, преодолела расстояние между Парижем и Москвой, разлуку и время. Александра переживет мужа на 34 года, сделает все для сохранения его скульптурного наследия, передаст его работы в десяток музеев страны, организует его посмертную персональную выставку в 1974 году. И — продолжит писать пейзажи и натюрморты, портреты родных…
Выставка, как роман, сплетает несколько сюжетных линий. Она представляет ретроспективы двух интересных художников, выстраивая переклички их работ между собой и с произведениями их учителей, с художественным контекстом века. Фактически она использует прием романа, изобретенный Вальтером Скоттом: увидеть прошлое глазами героев, которые вроде бы не были главными действующими лицами эпохи. Но в отличие от романов здесь и герои, и история не выдуманы.
Фотографии старой Москвы тут соседствуют со скульптурными шаржами работы Николая Андреева (все же не случайно ему так удался памятник Николаю Васильевичу Гоголю!), шуточными зарисовками Павла Пашкова, карикатурами самого Сергея Кольцова.
Героев на этой выставке четыре: два художника и два города — Москва и Париж. Париж у Бычковой и Париж у Кольцова словно разные города. У Кольцова, грузчики обедают на набережной Сены, уличные акробаты собирают зевак, ломовой извозчик впрягает коня в повозку… У Бычковой, оживает Париж кафе-шантана, дансингов, модных витрин… Впрочем, и Москва у них разная, но на выставке складывающаяся в единое целое, как пазл.
Кстати, Кольцов для Москвы сделал много. Например, скульптуры на крыше Библиотеки им. В.И. Ленина делались и устанавливались под его руководством. После войны он восстанавливал скульптуру Терпсихоры для фронтона Большого театра (утрачена при реконструкции театра). Делал пятиметровую фигуру красноармейца для наземного вестибюля станции «Арбатской». Зал, в котором собраны его небольшие скульптуры, создававшиеся в разные годы, впечатляет богатством техник и мотивов. Мраморная голова «Турчанки с ребенком» завораживает тайной — ее открываешь, лишь пройдя скульптуру и обернувшись назад.
Конечно, если эта выставка — роман, то роман ХХ века. В нем Серебряный век не обрывается круто, а уходит подспудно в приватную жизнь, семейные предания и домашние альбомы. Выставка Музея Москвы позволяет увидеть это «подводное» течение века. А заодно напоминает о ценности приватного мира, его драгоценной хрупкости и красоте.
