Мария БабаловаНамедни один из самых знаменитых теноров современного поколения Витторио Григоло дебютировал на сцене Большого театра в «Травиате» Верди. Его феноменальный голос сиял, как итальянское солнце. А тот шквал чувств, что певец дарил коллегам и публике, иногда даже заставлял смущенно опускать глаза: такие темпераментные и искренние спектакли крайне редко случаются на оперной сцене. После спектакля Витторио Григоло дал эксклюзивное интервью «РГ».
Маэстро, пять лет прошло с момента вашего первого выхода на сцену Большого театра в гала-концерте премии BraVo до полномасштабного дебюта в спектакле. Насколько совпали ваши ожидания с реальностью?
Витторио Григоло: В этот раз я себя чувствовал лучше, потому что верю в то, что голос — это как хорошее вино. Когда он находится в правильной бутылке и когда с ним верно работают, то он только улучшается. Большой театр с его прекрасной акустикой, можно сказать, та самая хорошая «бутылка для голоса». Это великолепный театр, где много истории и традиций. Для меня он немного похож на «Ла Скала». Я вырос на традиционном театре, поэтому в Большом чувствовал себя как дома.
Петь лет — серьезная дистанция для оперного певца?
Витторио Григоло: Безусловно. Многие вещи и в моей жизни, и в мире изменились. Но моя преданность и страсть к музыке остались прежними. Чем старше ты становишься, тем больше осознаешь, что единственная важная вещь, которая у нас есть в жизни, — это время, и надо четко понимать, с кем и как ты хочешь его разделить. Поэтому сегодня для меня очень важен вопрос: на что я трачу свое время? Не нужно время торопить, пытаться предсказывать будущее. Думаю, сначала нужно узнать прошлое, постичь историю. Также и в оперном пении: прежде чем выстроить голос, ты должен понять, что такое вокальная техника, и потом постепенно, с умом покорять вершины профессии. Но это я сегодня уже понимаю, а молодость, она тебя всегда подталкивает к тому, что ты хочешь все сразу и быстрее, чтобы послезавтра наступило сегодня.
Но ведь очень трудно, особенно в молодости, распознать свой истинный талант и угадать свое предназначение?
Витторио Григоло: Однажды старый индус, когда мне было лет 16, сказал: «У тебя есть дар Excellentia — самое лучшее, что есть на свете. Этот дар заключается в следующем: что бы ты ни делал, ты будешь делать это превосходно. Но это очень тяжелый, даже опасный дар, потому что человек должен однажды решать и выбрать ту одну вещь, на которой готов сфокусироваться на всю жизнь». И после того как я попал в аварию, а тогда я был влюблен в машины, мечтал стать профессиональным гонщиком, пилотом «Формулы-1», я понял, что пение и гонки совмещать невозможно. У меня много хобби, но именно пение заставляет меня чувствовать себя наиболее живым и настоящим. Я пытаюсь понять, до какого предела совершенства можно дойти, а молодое поколение считает, что оно уже все знает и завоевало мир, потому что живет по правилам видеоигр, практически не отличая виртуальность от реальности.
Сегодня общество позволяет молодежи верить в то, что можно стать знаменитым без таланта, ничего не делая
Вы считаете, что молодое поколение сегодня имеет ложные жизненные ориентиры?
Витторио Григоло: Сегодня общество позволяет молодежи верить в то, что ты можешь стать богатым и знаменитым без таланта и, по сути, ничего не делая. Бесконечные блогеры и шоу навязывают мысль, что ты можешь быть никем, а успех будет у тебя в кармане. Не потея, не работая, не страдая. Парадокс нашего времени в том, что можно быть знаменитым и богатым, не имея успеха. Я же считаю, что только когда человек развивается, он должен и больше зарабатывать… Успех — это когда ты работаешь над своим талантом и полученный результат останется с тобой навсегда, его никто не сможет у тебя забрать.
А если бы вы оказались в зале, что бы на вас произвело наибольшее впечатление в пении Витторио Григоло?
Витторио Григоло: Правдивость. Как будто это не спектакль, а то, что прямо сейчас реально происходит с человеком. Это катарсис уровня греческого театра. Ведь греки создавали театр для того, чтобы работать с сознанием человека, его психикой, чтобы стимулировать публику к работе ума… Когда смотришь альбом с фотографиями, разве там есть кадры, когда мы плачем, страдаем или злимся? Мы всегда стараемся улыбаться. Но в этом же нет правды нашей жизни? И настоящий театр, он должен давать всю палитру и правду эмоций человека.
Опера — это мелодрама по-итальянски. Это означает, что сначала вы — актер, а потом вы поете, то есть вы должны музыкальными методами быть актером. И я счастлив, когда на сцене нахожу партнеров, это понимающих. И Динара Алиева, моя Виолетта в Большом театре, была именно такой. Я не знал ее раньше, и она стала для меня открытием. А ведь как раз проблема молодых в том, что они думают только о нотах, о той арии, которая у них есть. Но главное — это речитатив: сначала идет актерская часть, а потом ты уже ее иллюстрируешь музыкой. Если ты правильно исполнил речитатив, ты уже победил. Я никогда не думаю о верхних нотах. Я всегда думаю об эмоциях. И даже если дам «петуха», по крайней мере это будет эмоционально ярко.
А голос очень трудно приручить?
Витторио Григоло: Как правило, голос делает то, что захочу я. Но голос, как жена, иногда все же устраивает скандалы в семье, создавая большие проблемы. Но должен заметить, я на собственном примере осознал, что падения способствуют успеху лучше оваций.
Что в наступившем году будет самым важным для вас?
Витторио Григоло: 5 апреля на лейбле Sony выходит мой новый альбом Verissimo, что значит «наиправдивейший» с музыкой веризма, как следует из названия. Это очень непростой для меня диск. За последние лет двадцать не было тенора, который бы записал целый альбом с ариями такой сложности. А после этого, хочу записать что-то более легкое. Например, недавно у меня был очень красивый концерт Ravello в честь Фрэнка Синатры. Может быть, я бы хотел отправиться с ним в тур и также приехать в Россию, чтобы показать себя совсем другого.
