Нынешний сезон Театр Наций открывал постановкой китайца Дина Итэна «Я не убивала своего мужа», а закрывает спектаклем «Жюли» Джеймса Нобо из ЮАР, заглавную роль в котором сыграла Ольга Лерман. Актриса родом из Баку, африканский режиссер — в холодноватую европейскую драму им не случайно удалось добавить южную страсть.
Нобо — руководитель объединенных театров Йоханнесбурга, отмеченный наградами режиссер — в России работает впервые. В отличие от Дина Итэна, обратившегося к роману своего китайского соотечественника, Нобо выбрал для постановки знаменитую пьесу шведа Августа Стриндберга «Фрекен Жюли».
Театралы могут вспомнить постановку немца Томаса Остермайера, поставившего эту пьесу здесь же в 2011 году — в ней играл худрук Евгений Миронов. В том спектакле действие было перенесено в современную Россию. В нынешней премьере Нобо события происходят в Европе — и вне времени. Хотя, конечно же, перекликаются и с сегодняшним днем, и с нашей сегодняшней реальностью.
Например, это касается критериев успешной жизни. Люди, стоящие пониже на ступеньках социальной лестницы, завидуют тем, кто на иерархической вершине. И готовы пробиваться туда любой ценой. Зависть движет всеми поступками лакея Жана. Его играет Александр Новин — ему уже не первый раз в Театре Наций доверяют роль героя, который не остановится ни перед чем: его молодой преподаватель в спектакле «Кто боится Вирджинии Вульф» в поисках выгоды для себя добивался интимной близости с дочерью ректора, которая и замужем, и старше… Теперь Новин играет деревенщину с лакейской душонкой: он трепещет перед хозяином-графом, и обкрадывает его, и жадно копирует его барские манеры.
Вот уже Жан требует, чтобы невеста — кухарка Кристина (Серафима Гощанская) подавала ему еду в подогретой тарелке. Вот уже выучил несколько французских фраз. Вот уже рассуждает о приличиях — хотя и не имеет никакого понятия о благородной чести. Он даже не в состоянии понять: убив любимую птичку женщины, которой хочет обладать, он сводит свои шансы на женитьбу к нулю.
Дочь графа, на которую Жан возлагал так много неоправданных надежд, играет Ольга Лерман. Эта актриса могла бы украсить любую мировую сцену — и счастье увидеть ее в такой роли. Ослепительная героиня появляется в белом свадебном платье, как беззаконная комета, — обжигая всех, кому не повезло оказаться поблизости.
— Слуги как греческий хор жестами выражают отношение к происходящему Фото: Мария Зимина/ Театр Наций
Жюли в бешенстве от своей расстроившейся помолвки — чтобы отвлечься, заигрывает с симпатичным слугой на глазах его невесты. Аристократка чувствует себя хозяйкой положения, но Жан, воспользовавшись тем, что девушка так взвинчена, соблазнил ее — и стал вдруг хозяином положения. Весь спектакль они как на качелях — то взлетают друг над другом, то падают.
Бои без правил выявят: дочь графа, несмотря на красоту и статус в обществе, — слаба невероятно. Причина, выясняется, в давней семейной драме, травмировавшей девочку когда-то. Состоятельная мать ненавидела мужчин, супруг бесконечно страдал от нее — и Жюли родилась нежеланным ребенком: не умеет ни любить, ни трудиться, у нее нет друзей. Даже опоры в религии она лишена.
Жан ей бросает: «Вы даже не знаете, как заработать на еду, болеете своими господскими болезнями, вроде депрессий, вы вырождаетесь, ваша редкая кровь скоро стухнет». И ведь все это в финале сбудется.
О неблагополучии в этом графском доме можно догадаться с самого начале. Старинные гобелены, шестерка слуг в форменной одежде, дорого-богато, как положено для древнего рода, — но на сцене странно контрастирует с разбитыми окнами, балками, торчащими из потолка и плесенью на полу и стенах (художник-постановщик Анастасия Юдина). Безликая прислуга в спектакле — как греческий хор или читатель сплетен в соцсетях — свидетели и судьи, выражающие отношение к происходящему не словами, а жестами и танцами (хореограф Лулу Млангени).
Большая деревянная скульптура страдающего Христа на стене как будто наблюдает за героями и сопереживает им. Верующей Кристине очевидно легче, чем Жюли и Жану. В этом спектакле кухарка вовсе не так кровожадна, как иногда изображают эту героиню другие режиссеры. Возможно, потому что сама молода и красива — и останется жить, а вот Жюли, гордячка, ни во что не верящая, погибает. Угасание род — и неоткуда ждать даже простого человеческого участия. Кто-то скажет: ну и чего ей не хватало, ведь имела все, что пожелает…
Словом, еще большой вопрос — научит ли ее печальная судьба и вся эта печальная история чему-нибудь кого-нибудь из нынешних юных мажоров. Для этого ведь надо, чтоб они хоть раз пришли в театр.
