Восемьдесят лет назад фронтовым фотографом Дмитрием Бальтерманцем был сделан один из самых трогательных снимков войны — наши саперы в разбитом обстрелами здании, посреди обломков мирной жизни, завороженно слушают, как их сослуживец играет на пианино. Подпись под снимком: «Чайковский. Германия, 1945 год». Почему Петр Ильич оказался своим на фронтах Великой Отечественной войны и какие уроки патриотизма мы можем взять у композитора сегодня?
Об этом в день 185-летия со дня рождения Чайковского мы говорим с Денисом фон Мекком. Прапраправнучатый племянник композитора сегодня популяризирует его творчество по всему миру, в том числе в штаб-квартире ООН, где его недавняя лекция о русском гении вызвала широкий резонанс.
Денис Андреевич, можно ли называть Чайковского композитором Победы?
Денис фон Мекк: Вполне. Доподлинно известно, что сочинения Чайковского звучали во время Великой Отечественной войны не только в тылу, его музыку часто исполняли фронтовые творческие бригады. А однажды в Германии мне рассказали совершенно потрясающую историю о музыке Чайковского в блокадном Ленинграде.
На пограничной территории города и немецкого окружения стояли дома, в одном из которых было пианино. На нем время от времени один молодой человек играл фрагменты из «Евгения Онегина». И вот однажды парень услышал, как кто-то подходит к нему со спины, обернулся — а там немец. Пианист в ужасе, а немец показывает ему жестом — сиди, сиди, играй дальше.
Когда стало понятно, что мы не избежим войны с турками, Чайковский сочинил «Русский танец». Это была его гражданская позиция
Однако не все немцы оказались ценителями творчества Чайковского, музей композитора в Клину они не пощадили…
Денис фон Мекк: Вы правы. Усадьба, где провел свои последние годы Петр Чайковский, осенью 1941 года была разграблена фашистами. Их танк смял въездные ворота, разрушил крыльцо, а первый этаж дома превратили в мастерскую для мотоциклов. Но и это не все. Фашисты топили печи нотами, гравюрами, книгами и деревянной обшивкой кабинета Модеста Ильича, младшего брата композитора, у которого в этом году тоже юбилей, 175 лет.
Основные же ценности из Клина успели эвакуировать на родину Петра Ильича, благодаря чему, кстати, стал развиваться Воткинский музей Чайковского, открытый буквально накануне войны. К слову, 185-летие композитора в Воткинске отмечают с размахом: так, сегодня маэстро Валерий Гергиев вместе с артистами Мариинского театра исполнит здесь «Евгения Онегина».
В чем же главная сила музыки Чайковского?
Денис фон Мекк: В любви к России. А то, что он Россию любил без памяти, — подтверждается его же письмами. Например, Надежде Филаретовне фон Мекк он пишет: «Я еще не встречал человека, более меня влюбленного в матушку-Русь».
Когда стало понятно, что мы не избежим войны с турками, Чайковский сочинил «Русский танец» и вставил его в уже готовый балет «Лебединое озеро». Это была его гражданская позиция. А «Русский добровольный флот»? Мало кто знает, что этот марш композитор написал под псевдонимом П. Синопов в честь Синопского сражения, в котором наш Черноморский флот разгромил турецкую эскадру. При этом известно письмо к заказчику, где Петр Ильич просит: «Гонорария не нужно, ибо я тоже патриот…». А его «Славянский марш», а увертюра «1812 год», а кантата «Москва»… Все эти сочинения поддерживали дух наших бойцов и во времена Великой Отечественной войны.
На мой взгляд, в своем патриотизме Чайковский был настолько же гениален, как и в своей музыке. Причем эта гениальность проявляется уже в детстве, в его мальчишеских стихах есть такие строчки: «Господи, смотри всегда над нашей святой Россиею», «О! отчизна, которую я люблю, / Я не хочу тебя покинуть, / Я существую здесь, здесь и умру», «Я тебя обнимаю. / О! Обожаемая страна. Ты, о Россия возлюбленная». Откуда такое понимание Родины у ребенка?
Денис фон Мекк: Думаю, с одной стороны, такая любовь к России — это своего рода дар. А с другой — воспитание. Отец композитора, Илья Петрович, был большим человеком, инженер-генералом, руководил заводами в Воткинске и Алапаевске. И что значит руководить заводом? По сути, на твоих плечах жизнь целого города. Ответственность огромная. И вот эту ответственность перед тем местом, в котором ты живешь и служишь, отец воспитывал и в своих детях. А потом — и об этом нельзя забывать — дядя композитора, Петр Петрович, вообще-то Георгиевский герой, прошедший десятки сражений. Одно время семьи вместе снимали квартиру, и маленький Петр воспитывался с сыновьями своего дяди. Что это было за воспитание, понятно уже из того, что сыновья Петра Петровича стали генералами.
В ближайшее время я планирую запустить образовательный проект для молодежи — кадетских корпусов и классов в нескольких регионах России «Родина — Память — Музыка», там я как раз буду рассказывать о семье Чайковских.
Чему еще мы можем сегодня поучиться у Чайковского?
Денис фон Мекк: Культурной дипломатии, конечно. Он был во многих странах. 5 мая 1891 года Петр Ильич дирижировал концертом в честь открытия Карнеги-холл в Нью-Йорке, и всегда говорил — в моем лице путешествует русская музыка. И когда его хвалили, он не относил это на свой счет, в дневнике Петра Ильича есть такие слова: «Восторгу было множество, но все это не мне, а голубушке России». Он всегда отдавал себе отчет в том, что он представитель России и что всем своим поведением и даже тем, как он выглядит, должен оставить хорошее впечатление о своей стране. Поэтому, кстати, одевался Чайковский всегда с большим вкусом.
Я сам многому научился у Петра Ильича. До того, как стать популяризатором музыки Чайковского, я был предпринимателем, объездил полмира, и с кем бы я ни встречался — бизнесмен ли это, политик, официант, таксист, — я старался сделать так, чтобы человек заинтересовался Россией, а еще лучше — влюбился в нее. Теперь же культурная дипломатия стала главным делом моей жизни — так что сегодня Чайковский жив не только музыкой.
И все же, если говорить о музыке, на ваш взгляд, какое сочинение Чайковского может нам сегодня помочь выстоять?
Денис фон Мекк: Будь моя воля, я бы на всех радиостанциях и телеканалах утром и вечером включал кантату «Москва», написанную Чайковским на коронацию императора Александра III. Либретто — Аполлона Майкова. Это невероятно красивое сочинение, призывающее к ответственности за свою родину и восхваляющее как воинов, так и тех, кто в тылу кует броню России. Гений Чайковского создал шедевр, отвечающий на вопрос, почему Россия выстояла в эпоху Куликовской битвы, почему она выстояла 80 лет назад в борьбе с фашизмом и почему выстоит сейчас. Обязательно послушайте «Москву», и давайте почаще ее слушать вашим детям…
Кстати
Денис Андреевич, не так давно вы говорили, что обеспокоены судьбой музеев, посвященных Чайковскому на Украине. Какие оттуда приходят вести в наши дни?
Денис фон Мекк: На Украине два музея, связанных с Петром Ильичом. Один из них — в местечке Браилов, где было имение моей прапрапрабабушки Надежды Филаретовны фон Мекк, которая, как известно, покровительствовала Чайковскому, второй — литературно-мемориальный музей Пушкина и Чайковского в Каменке. Там жила другая моя прапрапрабабушка, сестра Петра Ильича, Александра Ильинична Чайковская, в замужестве Давыдова. Петр Ильич бывал и там, и там, а Браилову и вовсе посвятил цикл скрипичных пьес «Воспоминание о дорогом месте».
Новостей из этих мест я не получаю. Но руку на пульсе держу, на фоне вестей о сносе памятников русским классикам на Украине я написал в ЮНЕСКО, просил их пролить свет на судьбу музеев, взять их под свою защиту… Ответа не получил. Сейчас веду переговоры с представителями нашего МИДа, которые пообещали что-нибудь узнать.
Уверен, что спасать культуру от вероломных политиков мир должен сообща. Потому что миру нужны Чайковский и фон Мекк. Не так давно меня приглашали в Японию, голос в телефонной трубке на чистом русском языке сообщил: на ваши лекции мы соберем всех первых лиц крупнейших корпораций Японии. Зачем, спрашиваю. Понимаете, говорят мне, сейчас в Японии композитор номер один — это Чайковский, мы хотим, чтобы вы рассказали историю, как богатая Надежда Филаретовна помогла Петру Ильичу стать тем, кем он стал, и возможно, кто-то из состоятельных японцев вдохновится и начнет помогать нашим музыкантам, и тогда, быть может, лет через сто первым композитором в Японии будет японец. Красиво, согласитесь? Это еще одно подтверждение, что мир не просто слушает Чайковского, мир равняется на него.
